В ходе недавнего дробления епархий РПЦ старинный Бирск обошла молодёжь: 40-летний епископ Амвросий и 50-летний, не особенно православный Нефтекамск, ставший его кафедрой. Население Бирска в три раза меньше, но храмов при этом в три раза больше, чем у нефтяников. Собственно, у тех он один. На месте бирян мы бы обиделись. Но сами биряне почитают волю священноначалия, а обидеться решили на марийцев. Впрочем, об этом позже.
Главное в современном православном храме – купол. Задолго до того, как луковица стала более узнаваемым символом православия, чем крест, Е. Трубецкой приметил интересную закономерность. «Всякий строитель храма, – писал он, – несет к подножию креста то, что наполняет его душу». И потому, например, ХХС похож на «огромный самовар, вокруг которого благодушно собралась патриархальная Москва». Дух купеческого, но очень провинциального Бирска точно так же запечатлелся в его куполах.
Правда, эта репа, раскрашенная в цвета греческого флага, смотрится не такой уж толстушкой. Сейчас здесь находится женский монастырь. Внутри сохранились росписи (неканоничных дедушек Саваофов – даже два) и бессистемно развешены облупляющиеся иконы дурного письма XIX века. У свечного ящика обнаружились подписные листы: полным ходом идёт кампания за снос памятника Ленину. Пока оставляли в храме свои автографы, тут же вертелась стайка захожан с новокрещаемым рабом Божьим:
– Ой, а что это они там пишут? Мы маленькие записки-то подали, а тут большая какая-то…
Бежим с Галкиной горы вниз, и натыкаемся на мечеть.
Торчащий над избушками минарет имел весьма органично непрезентабельный вид. Посчитали новоделом, подходить не стали – и ошиблись. Минарет надстроен над историческим зданием мечети 1903 года.
А вот и центральная площадь, ждущая а) восстановления собора, б) переименования из Октябрьской в Троицкую и в) выноса Ленина.
Да, Ленина не видно. Но всякий горожанин знает, что он прячется за ближайшими деревьями. Более того – нагло стоит на постаменте. И – мешает.
Без памятников город не останется. Тут же находим новый, купцу. Купец – это, наверное, к деньгам. Так что церковь не протестует.
Третий храм, Никольский, находится по соседству. Чувствуется близость его и к небу, и к человеку. С одной стороны, паперть выходит прямо в чей-то дворик:
С другой, можно отправить письмо Богу. Справедливо не доверяя «Почте России» – почтой ангельской.
Здесь и борьба с врагами церкви ведётся наиболее рьяно. Двери обклеены листовками. Нас заинтересовал призыв к созданию «православных родительских коммитетов» (орфография оригинала), поскольку ОПК выбрала всего лишь 1,8 % башкирских четвероклассников. Но подошедшая работница храма решила, что мы читаем листовку против ювенальной юстиции:
– Вы дочитайте, там про педофилов написано!
Уточнять, отождествляет ли матушка педофилов с ювеналами, мы не стали. Разговорчивая (несмотря на вопли крещаемых как раз младенцев) женщина показывает развёрнутый на свечном ящике буклетик о семье последнего императора:
– А вот, посмотрите, это подарили мне. Я выставила, чтобы читали. А то тут люди тёмные, о царе не знают ничего, – и предлагает нам подписаться за снос Ленина.
Однако не обо всех врагах написано в храмовом притворе. Услышав о финнах, мы, гости из Карелии, настораживаемся. Уже триста душ здесь, посреди России, уловили в свои мрежи коварные лютеране.
– Так здесь есть лютеранская община? – мы счастливы.
– Да… И чего они тут забыли, когда у нас тысячелетие крещения Руси!
Забыли тут марийцев, и не финны, а скорее русские. Примечательно, что разговор ведётся в храме, который до реставрации был вовсе не Никольским. Он предназначался специально для инородцев. Инородческая церковь неслучайно носила имена святителей казанских. Спешим к марийским лютеранам.
Мы явились не вовремя. Пастор в отпуске, так что даже богослужение совершается мирским чином. Однако для нас проводят экскурсию, показывая все закуточки, вплоть до душевой. В Миссионерском доме – комнаты для гостей, детская игровая комната, канцелярия, кабинет священника, библиотека, кухня и столовая. Неожиданная, действительно нерусская чистота и аккуратность.
Но мы начинаем осмотр с храма, весьма скромного для столь многочисленной общины.
На дверях 95 тезисов Мартина Лютера: правда, уже с внутренней стороны.
Богослужения проводят на русском и марийском языках, одно за другим. В этом, похоже, один из секретов того, как молящиеся размещаются в тесном помещении. Кроме того, далеко не все из 300 человек – биряне. К приходу относятся даже жители Пермского края.
Лютеранских храмов в Башкирии всего два. Этот относится к Церкви Ингрии, а в Уфе – немецкий.
Псалтирь и Евангелие на марийский перевели совсем недавно. Этот народ и в царской России в основном оставался языческим.
Пока РПЦ продолжает предлагать им царя и церковнославянский, родственные марийцам финны пришли с благовестием…
…и дарами. Никаких лавок, бесплатная литература, в своём месте нуждающиеся могут выбрать одежду.
А это уже своя, национальная, для особых торжеств:
Нас особенно привлекли вот эти сумки:
Чтобы дети не мешали взрослым на службе (потихоньку проникаясь ненавистью к богослужению), им готовят специальные тематические задания (раскраски, головоломки и проч.). Их раскладывают по сумкам, в каждую свои. Сумки с сюрпризами напоминают западные «календари Адвента» для детей.
В цокольном этаже находится ещё одна столовая. На стене висят молитвы, читаемые до и после еды: на русском, марийском, финском, эстонском, английском.
Одно из окон глядит здесь в импровизированный музей.
Другое – в море.
Journal information